Независимая радиостанция в нейтральных водах.
Не редактированное. Кире.
О том, что она сошла с ума, Липа подумает позже. Сейчас, скользя в босоножках по краю крыши, она только сильнее прикусывает нижнюю губу, но делает шаг за шагом, ничуть не сомневаясь в том, что есть путь только вперед. Все ее мысли концентрируются на снежных и бесснежных пространствах под ногами. Шагнуть сюда, потом - сюда, потом - туда.
- Если мы пойдем вперед - мы разобьемся, - раздается позади нее встревоженный голос молодого рыжеволосого парня. Судя по тому, с каким ужасом он смотрит в чернильную пустоту слева от облезлой вишневой черепицы, этот субъект очень боится высоты.
- Это половина беды, - еще шаг, Липа, еще шаг. Чертовы каблуки. Ах, как красиво, наверное, смотрится она сейчас снизу в этих чулках и офисной юбке с разрезом...чертов принц на белом коне со спасательным батутом, как тебя сейчас не хватает! - Если мы пойдем назад - будем умирать долго и мучительно, а так хоть полетаем напоследок.
- Ты говоришь так, будто у нас совсем нет шансов, - недоуменно и будто даже с обидой говорит следующий третьим мальчишка. Назвать его парнем при такой странной худобе и плавных движениях язык не поворачивается. Сияя в темноту любопытными желтыми глазами, он то и дело смотрит по сторонам и держится на краю крыши куда уверенней.
Липа открывает рот, чтобы ответить, но вместо этого поскальзывается и едва не летит в пропасть - лишь в последний момент ей удается затормозить каблуками о карниз и подавить испуганный вопль отчаяния. На секунду все замирают. Длинноволосого рыжего парня, несмотря на аналогичное со спутниками отсутствие пальто в этот мороз, прошибает холодный пот, но он первым подает девушке руку.
- Вставай. Стоишь?
Все понимают, что из них троих ей единственной повезло родиться хотя бы частично свободной: в отличие от рабов она могла распоряжаться настоящими деньгами. Она нужна им. Так проще, чем считать ее другом: они слишком мало знают друг друга. Заговорщические переглядывания, намеки на то, что она знает об их планах и о том, что рыжий Стин - настоящий Гуру какой-то новой не то веры, не то секты, что тоже считает, что он должен быть на свободе, и что поможет им...кто знает, о чем она думала на самом деле тогда и о чем думает теперь. Одно дело - играть в шпионов в теплых помещениях, другое - мерзнуть на зимней крыше, рискуя стать алым пятном на асфальте внизу.
До вечернего обхода в их "инкубаторе", где держали рабов для покупки и продажи, оставалось два часа. За два часа нужно снять ошейники и убраться от места их "сковыривания" как можно дальше.
Трое доходят до торца и по железным скобам, оставляющим на ладонях ржавые рыжие следы, спускаются на крышу соседнего здания, более низкого, а там - через люк - в подъезд.
В старом квартале еще сохранились дома ниже десяти этажей - они примыкают друг к другу, как соты, и похожи на раноцветные ломтики торта. Страшно представить, как бы они шагали по карнизам какого-нибудь шестидесятиэтажного небоскреба Нового Города или здания-Иглы района Садов.
- Ошейники, - командует Липа. Эти электронные пищалки сковырнуть довольно легко: никто не стал тратиться на особенно дорогие, со снотворной иглой. С помощью камня и терпения все было закончено в две минуты. Они долго стояли в темноте, ошарашенно переглядываясь - такие новые без этих полос.
- Прикрой шею воротником, у тебя от ошейника натертость.
- У вас у обоих, - едва не плача, закуривая, выдает дрожащая Липа, выглядывая из подъезда. Теперь она начала осознавать, как сильно влипла. И, как истинная девушка, она решила "влипнуть" в это дело как минимум еще одного ни в чем не повинного парня.
- Значит так. Ошейники смыли в канализацию, воротники подняли, и гуськом - за мной. Все будут думать, что мы штурмуем междугородние поезда, но нам в другой район. Отсидимся там у одного моего надежного друга, и придумаем, что делать. Наверное. Стин, я очень надеюсь, что ты этого стоишь.
Нервничая, она тушит сигарету о стену, прячет ее в сугроб и, стараясь держать ближе к отсыревшим кирпичным стенам, движется к ближайшему узкому переулку, светящемуся алыми фонарями и пищащего разномасной (и невпопад) музыкой: это китайский рынок, один из тех, которые, будто чайные грибы, разрастаются размером с любую емкость, которую ни предоставь. Там можно будет и потеряться, и одеться. Боги, благословите Сино-Российскую Империю в целом и Китай в частности.
О том, что она сошла с ума, Липа подумает позже. Сейчас, скользя в босоножках по краю крыши, она только сильнее прикусывает нижнюю губу, но делает шаг за шагом, ничуть не сомневаясь в том, что есть путь только вперед. Все ее мысли концентрируются на снежных и бесснежных пространствах под ногами. Шагнуть сюда, потом - сюда, потом - туда.
- Если мы пойдем вперед - мы разобьемся, - раздается позади нее встревоженный голос молодого рыжеволосого парня. Судя по тому, с каким ужасом он смотрит в чернильную пустоту слева от облезлой вишневой черепицы, этот субъект очень боится высоты.
- Это половина беды, - еще шаг, Липа, еще шаг. Чертовы каблуки. Ах, как красиво, наверное, смотрится она сейчас снизу в этих чулках и офисной юбке с разрезом...чертов принц на белом коне со спасательным батутом, как тебя сейчас не хватает! - Если мы пойдем назад - будем умирать долго и мучительно, а так хоть полетаем напоследок.
- Ты говоришь так, будто у нас совсем нет шансов, - недоуменно и будто даже с обидой говорит следующий третьим мальчишка. Назвать его парнем при такой странной худобе и плавных движениях язык не поворачивается. Сияя в темноту любопытными желтыми глазами, он то и дело смотрит по сторонам и держится на краю крыши куда уверенней.
Липа открывает рот, чтобы ответить, но вместо этого поскальзывается и едва не летит в пропасть - лишь в последний момент ей удается затормозить каблуками о карниз и подавить испуганный вопль отчаяния. На секунду все замирают. Длинноволосого рыжего парня, несмотря на аналогичное со спутниками отсутствие пальто в этот мороз, прошибает холодный пот, но он первым подает девушке руку.
- Вставай. Стоишь?
Все понимают, что из них троих ей единственной повезло родиться хотя бы частично свободной: в отличие от рабов она могла распоряжаться настоящими деньгами. Она нужна им. Так проще, чем считать ее другом: они слишком мало знают друг друга. Заговорщические переглядывания, намеки на то, что она знает об их планах и о том, что рыжий Стин - настоящий Гуру какой-то новой не то веры, не то секты, что тоже считает, что он должен быть на свободе, и что поможет им...кто знает, о чем она думала на самом деле тогда и о чем думает теперь. Одно дело - играть в шпионов в теплых помещениях, другое - мерзнуть на зимней крыше, рискуя стать алым пятном на асфальте внизу.
До вечернего обхода в их "инкубаторе", где держали рабов для покупки и продажи, оставалось два часа. За два часа нужно снять ошейники и убраться от места их "сковыривания" как можно дальше.
Трое доходят до торца и по железным скобам, оставляющим на ладонях ржавые рыжие следы, спускаются на крышу соседнего здания, более низкого, а там - через люк - в подъезд.
В старом квартале еще сохранились дома ниже десяти этажей - они примыкают друг к другу, как соты, и похожи на раноцветные ломтики торта. Страшно представить, как бы они шагали по карнизам какого-нибудь шестидесятиэтажного небоскреба Нового Города или здания-Иглы района Садов.
- Ошейники, - командует Липа. Эти электронные пищалки сковырнуть довольно легко: никто не стал тратиться на особенно дорогие, со снотворной иглой. С помощью камня и терпения все было закончено в две минуты. Они долго стояли в темноте, ошарашенно переглядываясь - такие новые без этих полос.
- Прикрой шею воротником, у тебя от ошейника натертость.
- У вас у обоих, - едва не плача, закуривая, выдает дрожащая Липа, выглядывая из подъезда. Теперь она начала осознавать, как сильно влипла. И, как истинная девушка, она решила "влипнуть" в это дело как минимум еще одного ни в чем не повинного парня.
- Значит так. Ошейники смыли в канализацию, воротники подняли, и гуськом - за мной. Все будут думать, что мы штурмуем междугородние поезда, но нам в другой район. Отсидимся там у одного моего надежного друга, и придумаем, что делать. Наверное. Стин, я очень надеюсь, что ты этого стоишь.
Нервничая, она тушит сигарету о стену, прячет ее в сугроб и, стараясь держать ближе к отсыревшим кирпичным стенам, движется к ближайшему узкому переулку, светящемуся алыми фонарями и пищащего разномасной (и невпопад) музыкой: это китайский рынок, один из тех, которые, будто чайные грибы, разрастаются размером с любую емкость, которую ни предоставь. Там можно будет и потеряться, и одеться. Боги, благословите Сино-Российскую Империю в целом и Китай в частности.