Независимая радиостанция в нейтральных водах.
Как я жила в «нехорошей» квартире
В начале 90-х московская квартира Булгакова № 50, описанная в романе «Мастер и Маргарита», официально была необитаема, но там жили мы, хиппи, и соседи считали нас «нечистой силой»
Весной 1990-го я пополнила ряды подростков, свихнувшихся на «Мастере и Маргарите». Как водится, купила мимозы и отправилась просить счастья у потусторонних сил, обитающих в булгаковском доме. Как и все остальные, я мечтала о вселенской любви, понимании и надеялась, что однажды улечу на швабре хоть к сатане на бал, лишь бы подальше от осточертевшей повседневности. Помню, как, увидев исписанные точно такими же мольбами стены, поняла, что здесь я среди своих.
читать дальшеСтучите, и вам откроют
В то время дом был расписан даже снаружи. Первым бросался в глаза огромный портрет Маргариты в черной шляпе и с букетом желтых нарциссов, а не мимозы. Ведь нарциссы тоже появляются «одними из первых», как написано в романе. В подъезде же был исписан даже потолок: цитаты, глубокомысленные изречения, предсмертные записки, признания, мольбы о любви... Я поднималась на пятый этаж, читала и плакала от избытка чувств. Ощущение чуда здесь было таким густым и «намоленным», что его можно было резать кусками, как торт.
Его чувствовали почти все, кто приходил тогда в этот подъезд. И многие становились его постоянными обитателями, членами тайного общества «детей духа Булгакова». На лестнице постоянно «зависали» стихийные тусовки. Мы сидели на ступенях, пели Чижа, Цоя и рассуждали о тщете всего сущего, пока вызванная соседями милиция не разгоняла нас. Но мы снова возвращались.
Для посещения подъезда были свои традиции. У порога надо было задумать вопрос и, поднимаясь по ступеням, смотреть в пол, а потом в какой-то момент поднять взгляд на стену. Надпись, которую увидишь первой, - ответ. А еще в соответствии с изречением «стучите, и вам откроют» надо было постучать в дверь. Она была двустворчатая, деревянная, высоченная, покрытая кружевом письмен, и всегда заперта. Все знали, что там никто не живет, но в душе каждый надеялся, что однажды дверь откроет кто-то из «свиты», и с этого момента начнется новая жизнь.
Однажды поздним вечером я в полном одиночестве забрела в подъезд, поднялась, как водится, постучала в дверь... А она открылась! На пороге стоял некто длинный и худой. Треснувшего пенсне не было, но моя фантазия его дорисовала.
- Тебе чего? - спросил он.
- Зайти в гости, посмотреть... - пролепетала я в полуобморочном состоянии.
- Ну заходи, - сказал длинный и растворился во тьме огромной квартиры.
Самое интересное, что я до сих пор понятия не имею, кто это был. На мой вопрос «А ты кто?» он таинственно улыбался и отвечал: «А ты как сама думаешь?» Через полчаса пришли другие люди, с которыми я познакомилась благодаря тому, что была уже в квартире. А тот длинный исчез, и больше я ни разу его не видела.
Тайное общество «детей духа Булгакова»
С тех пор я торчала в булгаковском доме сутками. Самое странное, что в квартиру попадали далеко не все. Большинство тусующегося в подъезде молодняка и не подозревали, что в нее вообще можно войти. Именно тогда «нехорошая» квартира стала приобретать статус Мекки для неформалов: художников, хиппи, бардов...
Ключи попросту переходили из рук в руки. А кто первый открыл ими дверь для всего этого паломничества, история умалчивает. Вроде одна из бывших начальниц проектного бюро, которому раньше принадлежала пятидесятая. Но потом бюро распустили, а ключи остались...
Там собирались потрясающие люди! Художники знаменитой «бульдозерной выставки» по дороге за добавкой пива рисовали углем кота на стене в подъезде. Помню, как всю ночь, сидя на подоконнике, млела от очередного классного гитариста, затесавшегося в компанию. Утром на мои рассуждения, какой «талантливый мальчик», кто-то заржал: «Дура, это ж Серега Курехин!»
Половина тусовки были хиппи, к которым я радостно примкнула. Они жили на две квартиры. В пятидесятой и в квартире № 6, к которой наиболее мистически настроенные личности постоянно пририсовывали еще две шестерки. Это был настоящий хипповый «скот» с рядами матрасов, каждый из которых был для кого-то квартирой. Посреди одной из комнат был разобран паркет и сложен самодельный камин, а кругом была лепнина. Когда-то здесь были самые роскошные апартаменты хозяина всего дома. А теперь - неофициальная «академия хиппи».
«Тележить» лекции, то есть читать, приезжали даже профессора каких-то там наук из Америки. Автоматически часть уроков переносилась в «нехорошую» квартиру. Я до сих пор помню правила грамотного «аска» - попрошайничества денег. Это было искусство, не то что современное: «сами-то мы не местные». И чай в квартире № 50 было положено пить по-хипповски «пуганным». Чаинки в заварке делились на «нифилей» - те, которые плавают по поверхности, «доджиков» - которые посередине, и «марцифанов», которые на дне. Так вот, после заваривания все присутствующие по команде начинали орать на чайник: «А-а-а!» - и кто-то совал туда горящую головню. После чего «нифиля» в ужасе залегали на дно.
Когда ключи от квартиры терялись, мы ходили в нее через окно от соседа - полусумасшедшего художника. Шли, цепляясь руками за стену, по узенькому карнизу, рискуя упасть с высоты пятого этажа. А прямо под стеной с одной стороны дома располагалась военная академия, и патрульные с криками «стой, кто идет!» палили в нас из автоматов. Поначалу мы очень боялись, но потом успокоились. Просто какой-то солдатик проговорился, что стреляют холостыми. Пугают, надеясь, что кто-нибудь из наших от испуга свалится на их территорию. Потому что за «задержанного нарушителя» солдату полагался 10-дневный отпуск. То, что, упав с пятого этажа, человек разобьется, их не волновало. У нас была классическая вражда пацифистов и людей в форме.
Отсюда мы уезжали автостопом в путешествия. По нескольку недель, а то и месяцев блуждали по России и возвращались невредимыми. И, казалось, нас хранят именно те сверхъестественные силы, живущие в доме Булгакова. Никто не думал, темные они или светлые. Главное было, что они нас хранили.
Дверь на бал сатаны
Ничего не могу сказать по поводу кота Бегемота и прочих персонажей из романа - лично я их не видела, хотя рассказывали всякое. Но сама огромная квартира, казалось, дышала и, как океан Солярис, могла родить любой образ. Особенно это чувствовалось ночью. Именно с наступлением темноты «оживал» старый паркет и начинал скрипеть то тут, то там, будто от чьих-то легких шагов. Эти «шаги» слышали даже самые скептически настроенные гости. Большинство считали, что это дух самого Булгакова.
Ходить ночью по квартире было страшновато, тем более что свет был всего в паре комнат. Возникало сильнейшее ощущение чьего-то дыхания в затылок. Самой страшной была комната, где жил сам Булгаков. Прямо напротив нее в абсолютно темной нише стояло четырехметровое старое зеркало в черной толстенной раме. Оно немного искажало отражение и делало его чуть темнее. Кого только, по слухам, в нем не видели! Многие считали его входом в то самое измерение, где проходил бал.
Ночью в нем отражалась комната, и, как ни вставай, ты оказывался спиной либо к самой комнате, либо к этому зеркалу. Абсолютно у всех на этом месте возникала жуткая паника. А легенды гласили, что, если выдержать, стоя так, лицом к зеркалу, какое-то время, твое отражение превратится в другое, которое ответит на любые вопросы. Мол, у кого-то получалось. Я пыталась, но через минуту ужас делался невыносимым, и я сбегала.
Как-то там у молодого парня остановилось сердце. То есть он вскрикнул, а когда мы прибежали - лежал на полу. На «Скорой» отправили в больницу. Врачи сказали - инфаркт. Может, пить надо меньше, а может...
Еще одна девушка просто исчезла. Ночью ушла из квартиры. Последний раз ее видели на подоконнике четвертого этажа. Она сказала, что хочет побыть одна. А наутро она исчезла. Навсегда. Ни дома, ни в квартире так и не появилась. Она дружила с Никой Турбиной, писала стихи и считала себя ведьмой.
В общем, мистики было много. Бывало даже - в квартиру приходили люди, которые всерьез считали себя вампирами. Но это было скорее смешно, чем страшно.
Самое страшное, что я помню, пожалуй, даже страшнее зеркала, была девочка с порезанными венами, на коленях перед дверью плачущая: «Любви нет... Пусть Воланд заберет меня! Не могу больше жить!» Она искромсала себе бритвой всю руку, а кровь все останавливалась и останавливалась, не текла. А потом приехала «Скорая». Мы всю ночь тогда говорили о том, что не важно, к кому сюда люди приходят, важно, что этот кто-то их действительно понимает и спасает.
Как соседи изгоняли «нечистую силу»
С годами я все реже бывала в доме Булгакова. Некогда. Надо было учиться, работать. В середине 90-х до меня дошли слухи, что академию хиппи разогнали, потому что полыхнул самодельный камин и квартира выгорела. Потом я узнала, что закрасили все рисунки снаружи дома. Под серым слоем краски погибла Маргарита с нарциссами, а на ее месте появились вывески компьютерной и юридической фирм.
«Нехорошая» квартира тоже постепенно менялась. Под опеку ее взял Фонд Булгакова под предводительством знаменитого профессора-булгаковеда Мариэтты Чудаковой. Из неформальной тусовки она превратилась в музей. Но в 2002 году жильцы дома сообща решили уничтожить «нехорошую» квартиру.
Дело в том, что соседи всегда считали обитателей квартиры № 50 «нечистой силой», сатанистами, а в лучшем случае просто хулиганами. Больше всех «бдила» дама из 48-й квартиры. Ее даже прозвали Аннушкой за скандальный характер. В милицию она звонила с жалобами самого фантастического содержания. Например, что у нас проходят дьявольские мессы и мы кого-то приносим в жертву. При этом она якобы слышала стук падающих тел. «Тела», бывало, падали, не спорю, но жертвоприношения тут были ни при чем. Однажды, когда в квартире выступал Юрий Шевчук - тихонько пел под гитару и рассказывал, как он ездил в Чечню, - в дверь ворвались омоновцы с автоматами. Аннушка позвонила в милицию с версией: «Там стреляют!» Следом вбежали соседки и, как всегда, устроили скандал. А когда артист попытался дружески приобнять одну из них за плечи, тетенька завизжала: «Не трогайте меня! Меня только муж может трогать!»
- Я мирил чеченцев и русских, - вздохнул Шевчук. - Но здесь сдаюсь.
Было дело, одна из местных бабусек гонялась за мной с распятием по лестнице. «Что, чертяка, боишься?!» - радовалась она. Я боялась, распятие было тяжелым, а она метила мне по башке. Другая тетка постоянно поливала нас освященной водой из трехлитровой банки.
- Мы тут живем! - кричали измотанные жильцы. - Хватит устраивать в жилом доме капище!
- Здесь мемориальная квартира, - отбрехивались мы. - А кому не нравится жить в доме с историей - продавайте комнаты и покупайте себе квартиры в другом месте!
Понять можно было и тех, и других. Необходимо было вмешательство властей, которым было бы не все равно и которые были бы способны найти выход, но увы...
Смерть подъезда
В результате в 2000 году власть в свои руки взял житель Александр Морозов. Он назначил себя управдомом и объявил войну Фонду Булгакова, занимающему квартиру № 50. Мол, нечего музею в жилом доме делать.
И вот, придя однажды к знакомому подъезду, я обнаружила там идеально выкрашенное крыльцо, железную дверь на кодовом замке и дядьку-охранника, который зло орал: «Нечего там смотреть! Все закрасили! Никакого музея больше нет, идите отсюда!»
Но тут в войну вступило товарищество собственников жилья, неожиданно скупившее большую часть дома. В квартире № 52 они открыли культурный центр «Булгаковский дом» с выставками, лекциями, ящик для писем Мастеру повесили, черного кота Бегемота завели... Столь богатый и сильный противник оказался не по зубам управдому. Он приутих.
Тут воспрял духом и Фонд Булгакова в «нехорошей» квартире. Они получили разрешение от префектуры на аренду квартиры минимум на ближайшие пять лет. Сделали ремонт, мемориальные комнаты с обстановкой 20 - 30-х годов, отвоевали право для посетителей проходить через подъезд с часу дня до шести вечера.
Но тут управдом сделал хитрый ход - подал в суд иск о защите его религиозных чувств от сатанистов. Что тут началось! Чуть ли не наперегонки булгаковцы освятили помещения, повесили иконы, в «нехорошей» квартире скоро стартует выставка церковного искусства. Мне повезло увидеть глаза молодой иконописицы, которая пришла готовить выставку и набрела на висящие в коридоре иллюстрации к «Мастеру и Маргарите». От разгула бесовщины такого высокого художественного качества у девушки явно был культурный шок.
Я человек нерелигиозный и могу чего-то недопонимать, поэтому лучше помолчу. Но сам Булгаков, с его любовью к бытовой сатире, смолчал бы вряд ли.
Казненное чудо
Саму же «нехорошую» квартиру, где побывала неделю назад, после ремонта я узнала с трудом. Мистическим образом куда-то исчезло зеркало. Новый паркет больше не скрипит под таинственными шагами. Никакой чертовщины. Уютный, чистый музей.
Правда, директор Инна Мишина говорит, что дух Булгакова по-прежнему там. Например, по ее словам, здесь не уживаются люди «с червоточиной, которые думают не об искусстве, а о выгоде», - он выгоняет.
Однако впервые за всю свою жизнь, стоя ночью в том самом подъезде, вместо густого ощущения чуда я почувствовала острую, шипучую жалость. Как когда кто-то плачет.
На закрашенных стенах десятки неопрятно намалеванных черных и зеленых квадратов - это то «управдом», то сами фондовцы замазывают появляющиеся надписи. «Управдом» - все подряд, фондовцы - матерные стишки. Что-то остается, но интересных надписей, какие были раньше, очень мало. Красивых, как раньше, картин нет вообще. Зато на одной из стен - здоровенная фашистская свастика. Бедный мой, бедный израненный подъезд...
Не чувствуется там больше того духа - незримого, всесильного, вмещающего в себя сразу все образы булгаковского романа, - который когда-то хранил нас в автостопах и спас порезавшую вены девочку.
Вспомнив старый ритуал, задаю вопрос: «Тебе больно?» Поднимаю глаза и вижу цитату-ответ: «Боги, боги, какая пошлая казнь! Но молю, скажи, что ее не было?» - просит человек в плаще. «Конечно, не было... Клянусь, - отвечает спутник, и глаза его почему-то улыбаются».
КОНКУРС «КП»
Мы ищем настоящую Маргариту!
В романе сказано, что Воланд подбирал королеву бала всего по двум параметрам - имя Маргарита и королевская кровь. В честь грядущего юбилея (115 лет) Булгакова в этом году «Комсомолка» совместно с Фондом Булгакова дает мистический бал Маргариты! Ищем достойную королеву. У нас требования видоизменены: имя Маргарита - обязательно, королевская кровь - не важна, и важно, чтобы у вас была интересная история любви. В несколько этапов вместе с читателями мы отберем самых достойных Маргарит России. Завершающим этапом конкурса станет тот самый бал, на котором из десяти самых лучших конкурсанток будет выбрана королева.
Вы отвечаете всем требованиям? Тогда пишите свою историю любви, приложите к ней две свои фотографии (портрет и фото в полный рост) и присылайте либо на электронную почту [email protected], либо на обычную: «Комсомольская правда», ул. «Правды», д. 24, Москва, 125993, 6-й этаж, Таньковой. Не забудьте ставить пометку «Бал Маргариты».
СПРАВКА «КП»
Прототипом дома
№ 302-БИС по Большой Садовой, описанного в романе, послужил дом № 322 (ныне № 10), в котором с 1921 по 1924 год в той самой «нехорошей» квартире № 50 жил сам писатель.
В начале 90-х московская квартира Булгакова № 50, описанная в романе «Мастер и Маргарита», официально была необитаема, но там жили мы, хиппи, и соседи считали нас «нечистой силой»
Весной 1990-го я пополнила ряды подростков, свихнувшихся на «Мастере и Маргарите». Как водится, купила мимозы и отправилась просить счастья у потусторонних сил, обитающих в булгаковском доме. Как и все остальные, я мечтала о вселенской любви, понимании и надеялась, что однажды улечу на швабре хоть к сатане на бал, лишь бы подальше от осточертевшей повседневности. Помню, как, увидев исписанные точно такими же мольбами стены, поняла, что здесь я среди своих.
читать дальшеСтучите, и вам откроют
В то время дом был расписан даже снаружи. Первым бросался в глаза огромный портрет Маргариты в черной шляпе и с букетом желтых нарциссов, а не мимозы. Ведь нарциссы тоже появляются «одними из первых», как написано в романе. В подъезде же был исписан даже потолок: цитаты, глубокомысленные изречения, предсмертные записки, признания, мольбы о любви... Я поднималась на пятый этаж, читала и плакала от избытка чувств. Ощущение чуда здесь было таким густым и «намоленным», что его можно было резать кусками, как торт.
Его чувствовали почти все, кто приходил тогда в этот подъезд. И многие становились его постоянными обитателями, членами тайного общества «детей духа Булгакова». На лестнице постоянно «зависали» стихийные тусовки. Мы сидели на ступенях, пели Чижа, Цоя и рассуждали о тщете всего сущего, пока вызванная соседями милиция не разгоняла нас. Но мы снова возвращались.
Для посещения подъезда были свои традиции. У порога надо было задумать вопрос и, поднимаясь по ступеням, смотреть в пол, а потом в какой-то момент поднять взгляд на стену. Надпись, которую увидишь первой, - ответ. А еще в соответствии с изречением «стучите, и вам откроют» надо было постучать в дверь. Она была двустворчатая, деревянная, высоченная, покрытая кружевом письмен, и всегда заперта. Все знали, что там никто не живет, но в душе каждый надеялся, что однажды дверь откроет кто-то из «свиты», и с этого момента начнется новая жизнь.
Однажды поздним вечером я в полном одиночестве забрела в подъезд, поднялась, как водится, постучала в дверь... А она открылась! На пороге стоял некто длинный и худой. Треснувшего пенсне не было, но моя фантазия его дорисовала.
- Тебе чего? - спросил он.
- Зайти в гости, посмотреть... - пролепетала я в полуобморочном состоянии.
- Ну заходи, - сказал длинный и растворился во тьме огромной квартиры.
Самое интересное, что я до сих пор понятия не имею, кто это был. На мой вопрос «А ты кто?» он таинственно улыбался и отвечал: «А ты как сама думаешь?» Через полчаса пришли другие люди, с которыми я познакомилась благодаря тому, что была уже в квартире. А тот длинный исчез, и больше я ни разу его не видела.
Тайное общество «детей духа Булгакова»
С тех пор я торчала в булгаковском доме сутками. Самое странное, что в квартиру попадали далеко не все. Большинство тусующегося в подъезде молодняка и не подозревали, что в нее вообще можно войти. Именно тогда «нехорошая» квартира стала приобретать статус Мекки для неформалов: художников, хиппи, бардов...
Ключи попросту переходили из рук в руки. А кто первый открыл ими дверь для всего этого паломничества, история умалчивает. Вроде одна из бывших начальниц проектного бюро, которому раньше принадлежала пятидесятая. Но потом бюро распустили, а ключи остались...
Там собирались потрясающие люди! Художники знаменитой «бульдозерной выставки» по дороге за добавкой пива рисовали углем кота на стене в подъезде. Помню, как всю ночь, сидя на подоконнике, млела от очередного классного гитариста, затесавшегося в компанию. Утром на мои рассуждения, какой «талантливый мальчик», кто-то заржал: «Дура, это ж Серега Курехин!»
Половина тусовки были хиппи, к которым я радостно примкнула. Они жили на две квартиры. В пятидесятой и в квартире № 6, к которой наиболее мистически настроенные личности постоянно пририсовывали еще две шестерки. Это был настоящий хипповый «скот» с рядами матрасов, каждый из которых был для кого-то квартирой. Посреди одной из комнат был разобран паркет и сложен самодельный камин, а кругом была лепнина. Когда-то здесь были самые роскошные апартаменты хозяина всего дома. А теперь - неофициальная «академия хиппи».
«Тележить» лекции, то есть читать, приезжали даже профессора каких-то там наук из Америки. Автоматически часть уроков переносилась в «нехорошую» квартиру. Я до сих пор помню правила грамотного «аска» - попрошайничества денег. Это было искусство, не то что современное: «сами-то мы не местные». И чай в квартире № 50 было положено пить по-хипповски «пуганным». Чаинки в заварке делились на «нифилей» - те, которые плавают по поверхности, «доджиков» - которые посередине, и «марцифанов», которые на дне. Так вот, после заваривания все присутствующие по команде начинали орать на чайник: «А-а-а!» - и кто-то совал туда горящую головню. После чего «нифиля» в ужасе залегали на дно.
Когда ключи от квартиры терялись, мы ходили в нее через окно от соседа - полусумасшедшего художника. Шли, цепляясь руками за стену, по узенькому карнизу, рискуя упасть с высоты пятого этажа. А прямо под стеной с одной стороны дома располагалась военная академия, и патрульные с криками «стой, кто идет!» палили в нас из автоматов. Поначалу мы очень боялись, но потом успокоились. Просто какой-то солдатик проговорился, что стреляют холостыми. Пугают, надеясь, что кто-нибудь из наших от испуга свалится на их территорию. Потому что за «задержанного нарушителя» солдату полагался 10-дневный отпуск. То, что, упав с пятого этажа, человек разобьется, их не волновало. У нас была классическая вражда пацифистов и людей в форме.
Отсюда мы уезжали автостопом в путешествия. По нескольку недель, а то и месяцев блуждали по России и возвращались невредимыми. И, казалось, нас хранят именно те сверхъестественные силы, живущие в доме Булгакова. Никто не думал, темные они или светлые. Главное было, что они нас хранили.
Дверь на бал сатаны
Ничего не могу сказать по поводу кота Бегемота и прочих персонажей из романа - лично я их не видела, хотя рассказывали всякое. Но сама огромная квартира, казалось, дышала и, как океан Солярис, могла родить любой образ. Особенно это чувствовалось ночью. Именно с наступлением темноты «оживал» старый паркет и начинал скрипеть то тут, то там, будто от чьих-то легких шагов. Эти «шаги» слышали даже самые скептически настроенные гости. Большинство считали, что это дух самого Булгакова.
Ходить ночью по квартире было страшновато, тем более что свет был всего в паре комнат. Возникало сильнейшее ощущение чьего-то дыхания в затылок. Самой страшной была комната, где жил сам Булгаков. Прямо напротив нее в абсолютно темной нише стояло четырехметровое старое зеркало в черной толстенной раме. Оно немного искажало отражение и делало его чуть темнее. Кого только, по слухам, в нем не видели! Многие считали его входом в то самое измерение, где проходил бал.
Ночью в нем отражалась комната, и, как ни вставай, ты оказывался спиной либо к самой комнате, либо к этому зеркалу. Абсолютно у всех на этом месте возникала жуткая паника. А легенды гласили, что, если выдержать, стоя так, лицом к зеркалу, какое-то время, твое отражение превратится в другое, которое ответит на любые вопросы. Мол, у кого-то получалось. Я пыталась, но через минуту ужас делался невыносимым, и я сбегала.
Как-то там у молодого парня остановилось сердце. То есть он вскрикнул, а когда мы прибежали - лежал на полу. На «Скорой» отправили в больницу. Врачи сказали - инфаркт. Может, пить надо меньше, а может...
Еще одна девушка просто исчезла. Ночью ушла из квартиры. Последний раз ее видели на подоконнике четвертого этажа. Она сказала, что хочет побыть одна. А наутро она исчезла. Навсегда. Ни дома, ни в квартире так и не появилась. Она дружила с Никой Турбиной, писала стихи и считала себя ведьмой.
В общем, мистики было много. Бывало даже - в квартиру приходили люди, которые всерьез считали себя вампирами. Но это было скорее смешно, чем страшно.
Самое страшное, что я помню, пожалуй, даже страшнее зеркала, была девочка с порезанными венами, на коленях перед дверью плачущая: «Любви нет... Пусть Воланд заберет меня! Не могу больше жить!» Она искромсала себе бритвой всю руку, а кровь все останавливалась и останавливалась, не текла. А потом приехала «Скорая». Мы всю ночь тогда говорили о том, что не важно, к кому сюда люди приходят, важно, что этот кто-то их действительно понимает и спасает.
Как соседи изгоняли «нечистую силу»
С годами я все реже бывала в доме Булгакова. Некогда. Надо было учиться, работать. В середине 90-х до меня дошли слухи, что академию хиппи разогнали, потому что полыхнул самодельный камин и квартира выгорела. Потом я узнала, что закрасили все рисунки снаружи дома. Под серым слоем краски погибла Маргарита с нарциссами, а на ее месте появились вывески компьютерной и юридической фирм.
«Нехорошая» квартира тоже постепенно менялась. Под опеку ее взял Фонд Булгакова под предводительством знаменитого профессора-булгаковеда Мариэтты Чудаковой. Из неформальной тусовки она превратилась в музей. Но в 2002 году жильцы дома сообща решили уничтожить «нехорошую» квартиру.
Дело в том, что соседи всегда считали обитателей квартиры № 50 «нечистой силой», сатанистами, а в лучшем случае просто хулиганами. Больше всех «бдила» дама из 48-й квартиры. Ее даже прозвали Аннушкой за скандальный характер. В милицию она звонила с жалобами самого фантастического содержания. Например, что у нас проходят дьявольские мессы и мы кого-то приносим в жертву. При этом она якобы слышала стук падающих тел. «Тела», бывало, падали, не спорю, но жертвоприношения тут были ни при чем. Однажды, когда в квартире выступал Юрий Шевчук - тихонько пел под гитару и рассказывал, как он ездил в Чечню, - в дверь ворвались омоновцы с автоматами. Аннушка позвонила в милицию с версией: «Там стреляют!» Следом вбежали соседки и, как всегда, устроили скандал. А когда артист попытался дружески приобнять одну из них за плечи, тетенька завизжала: «Не трогайте меня! Меня только муж может трогать!»
- Я мирил чеченцев и русских, - вздохнул Шевчук. - Но здесь сдаюсь.
Было дело, одна из местных бабусек гонялась за мной с распятием по лестнице. «Что, чертяка, боишься?!» - радовалась она. Я боялась, распятие было тяжелым, а она метила мне по башке. Другая тетка постоянно поливала нас освященной водой из трехлитровой банки.
- Мы тут живем! - кричали измотанные жильцы. - Хватит устраивать в жилом доме капище!
- Здесь мемориальная квартира, - отбрехивались мы. - А кому не нравится жить в доме с историей - продавайте комнаты и покупайте себе квартиры в другом месте!
Понять можно было и тех, и других. Необходимо было вмешательство властей, которым было бы не все равно и которые были бы способны найти выход, но увы...
Смерть подъезда
В результате в 2000 году власть в свои руки взял житель Александр Морозов. Он назначил себя управдомом и объявил войну Фонду Булгакова, занимающему квартиру № 50. Мол, нечего музею в жилом доме делать.
И вот, придя однажды к знакомому подъезду, я обнаружила там идеально выкрашенное крыльцо, железную дверь на кодовом замке и дядьку-охранника, который зло орал: «Нечего там смотреть! Все закрасили! Никакого музея больше нет, идите отсюда!»
Но тут в войну вступило товарищество собственников жилья, неожиданно скупившее большую часть дома. В квартире № 52 они открыли культурный центр «Булгаковский дом» с выставками, лекциями, ящик для писем Мастеру повесили, черного кота Бегемота завели... Столь богатый и сильный противник оказался не по зубам управдому. Он приутих.
Тут воспрял духом и Фонд Булгакова в «нехорошей» квартире. Они получили разрешение от префектуры на аренду квартиры минимум на ближайшие пять лет. Сделали ремонт, мемориальные комнаты с обстановкой 20 - 30-х годов, отвоевали право для посетителей проходить через подъезд с часу дня до шести вечера.
Но тут управдом сделал хитрый ход - подал в суд иск о защите его религиозных чувств от сатанистов. Что тут началось! Чуть ли не наперегонки булгаковцы освятили помещения, повесили иконы, в «нехорошей» квартире скоро стартует выставка церковного искусства. Мне повезло увидеть глаза молодой иконописицы, которая пришла готовить выставку и набрела на висящие в коридоре иллюстрации к «Мастеру и Маргарите». От разгула бесовщины такого высокого художественного качества у девушки явно был культурный шок.
Я человек нерелигиозный и могу чего-то недопонимать, поэтому лучше помолчу. Но сам Булгаков, с его любовью к бытовой сатире, смолчал бы вряд ли.
Казненное чудо
Саму же «нехорошую» квартиру, где побывала неделю назад, после ремонта я узнала с трудом. Мистическим образом куда-то исчезло зеркало. Новый паркет больше не скрипит под таинственными шагами. Никакой чертовщины. Уютный, чистый музей.
Правда, директор Инна Мишина говорит, что дух Булгакова по-прежнему там. Например, по ее словам, здесь не уживаются люди «с червоточиной, которые думают не об искусстве, а о выгоде», - он выгоняет.
Однако впервые за всю свою жизнь, стоя ночью в том самом подъезде, вместо густого ощущения чуда я почувствовала острую, шипучую жалость. Как когда кто-то плачет.
На закрашенных стенах десятки неопрятно намалеванных черных и зеленых квадратов - это то «управдом», то сами фондовцы замазывают появляющиеся надписи. «Управдом» - все подряд, фондовцы - матерные стишки. Что-то остается, но интересных надписей, какие были раньше, очень мало. Красивых, как раньше, картин нет вообще. Зато на одной из стен - здоровенная фашистская свастика. Бедный мой, бедный израненный подъезд...
Не чувствуется там больше того духа - незримого, всесильного, вмещающего в себя сразу все образы булгаковского романа, - который когда-то хранил нас в автостопах и спас порезавшую вены девочку.
Вспомнив старый ритуал, задаю вопрос: «Тебе больно?» Поднимаю глаза и вижу цитату-ответ: «Боги, боги, какая пошлая казнь! Но молю, скажи, что ее не было?» - просит человек в плаще. «Конечно, не было... Клянусь, - отвечает спутник, и глаза его почему-то улыбаются».
КОНКУРС «КП»
Мы ищем настоящую Маргариту!
В романе сказано, что Воланд подбирал королеву бала всего по двум параметрам - имя Маргарита и королевская кровь. В честь грядущего юбилея (115 лет) Булгакова в этом году «Комсомолка» совместно с Фондом Булгакова дает мистический бал Маргариты! Ищем достойную королеву. У нас требования видоизменены: имя Маргарита - обязательно, королевская кровь - не важна, и важно, чтобы у вас была интересная история любви. В несколько этапов вместе с читателями мы отберем самых достойных Маргарит России. Завершающим этапом конкурса станет тот самый бал, на котором из десяти самых лучших конкурсанток будет выбрана королева.
Вы отвечаете всем требованиям? Тогда пишите свою историю любви, приложите к ней две свои фотографии (портрет и фото в полный рост) и присылайте либо на электронную почту [email protected], либо на обычную: «Комсомольская правда», ул. «Правды», д. 24, Москва, 125993, 6-й этаж, Таньковой. Не забудьте ставить пометку «Бал Маргариты».
СПРАВКА «КП»
Прототипом дома
№ 302-БИС по Большой Садовой, описанного в романе, послужил дом № 322 (ныне № 10), в котором с 1921 по 1924 год в той самой «нехорошей» квартире № 50 жил сам писатель.