Rolling Stone представляет премьеру клипа нового поп-проекта Little Foxes - анархического дуэта, участникам которого по 12 лет. Голые, вечно целующиеся школьники, обмотанные пулеметными лентами, - новый проект анархиста, психолога и поэта Валерия Полиенко, из-под пера которого вышли все главные тексты группы t.A.T.u. и «Звери». В последние годы Валерий наводил ужас на богемную Москву, снимал короткометражное кино и вынашивал идею нового поп-коллектива. Название Little Foxes (или «Лисята») рождалось на протяжении нескольких месяцев, и параллельно с ним появилось жутковатое рыжее лого со скрипичным ключом, превращающимся в лисий хвост. Детали проекта, находящегося в постоянном развитии, пока оформляются: творческая лаборатория Полиенко педалирует спонтанность (в том числе и для участников).
"«Где ты их нашел?» — спрашиваю я у Полиенко при встрече. «Сами нашлись. Я могу найти только наркотики, приключения и любовь». За день до этого Валерий присылает мне на почту текст с комментарием «впервые в жизни написал концепцию сам». «Общемировой скепсис и неотвратимость антропологической катастрофы, мрачные заклинания, истеричные крики и просто романтик-банальные слюни — вот какой эмоциональный мусор мотается по музыкальному эфиру. А музыкальный проект «Лисята» меняет ситуацию так: его герои, дуэт впервые влюбленных подростков, знают: в жизни светлым считается только путь любви и добра, но чтобы идти по нему, нужно обхитрить злые ловушки». На съемку Полиенко приезжает первым, чтобы лично проконтролировать процесс подготовки, и я прошу его выразить концептуальную идею уже на простом «пацанском» языке. «Хочу, чтобы по искренности это было на уровне новосибирского панка», — отвечает он. «Но дети, небось, электрогитары в руках не держали?» — «Я придумал очень простые партии, который любой дурак сможет сыграть. Это все-таки больше не музыкальный, а социальный проект. На ##й все, что е##т мозг. Только любовь и свобода. Ну а что? Так и есть».
Полиенко написал для «лисят» восемь песен — четыре на русском языке, четыре на английском. Он показывает мне первый клип, где дети в кадре полуголые, измазанные грязью (на самом деле — кофе) и с пулеметными лентами на груди. Поп-мейнстримовая, но нервическая мелодия, а также текст («а давай вдвоем, пленных не берем — стоп, машина, банзай, анархия!») моментально вызывают ассоциацию с t.A.T.u. Я интересуюсь, хотел ли Полиенко именно такого эффекта, на что он отвечает: «Да, и я могу сказать пошло и гадко, почему. Чем больше будет ассоциаций с t.A.T.u., тем лучше будут жить Мария Валерьевна одна и Мария Валерьевна другая. Мне дочек кормить надо».
Валерий рассказывает, что ему на мобильный позвонил незнакомый «солидный мужчина», как бывает по несколько раз в месяц, и предложил написать для его талантливого сына песню. Обычно Полиенко сразу вежливо посылает на все четыре стороны, но тут дал слабину и согласился встретиться. В процессе разговора и придумалась концепция нового коллектива — девочку нашли позже, по кастингу. При этом Влад, сын «солидного мужчины», по словам Валерия, влюбился в Кристину по-настоящему: «У них прям космическая любовь, детская, честная, все время держат друг друга за руки». «Бабки-то хорошие?» — интересуюсь я меркантильной стороной дела, но Полиенко это не смущает: «А ты как думаешь? Я же делаю хороший проект». Правда, позже он добавляет, что поскольку никогда не умел работать, то все равно пишет песни «нервной системой и взглядом на мир», а не благодаря расчету. «Конечно, я свои творческие задачи тоже решаю, я не могу от головы. Я же дебил. В детстве меня хотели отдать в математическую школу. Но потом я увидел Леонида Александровича Стуканова, в белых штанах и в жопу пьяного, и понял, что кроме как в художественную, ни на какую другую не согласен».
Отец Влада Денис приезжает с «лисятами» на белой иномарке. Он одет в кожаную куртку, из-под которой торчит белая рубашка с отворотом. На вопрос о роде деятельности отвечает, как типичный коммерсант из 90‑х: «Свой бизнес. Кручусь потихоньку». У него, в отличие от Полиенко, несколько другое видение идеологии проекта: «Полтора года назад дочь моих знакомых, школьница, выкинулась с десятого этажа. Я и до этого обращал внимание на количество самоубийств среди детей, но это стало последней каплей. Тогда я впервые подумал, что неплохо бы создать проект, который помогал бы детям, склонным к суициду, не чувствовать себя одинокими в этом мире. С простыми и понятными песнями, которые пели бы такие же дети, как они сами»."
В это время «лисят» Влада и Кристину, держащих друг друга за руки, одевают в черные халаты — они безропотно подчиняются всем командам Полиенко и Дениса. Я интересуюсь у авторов проекта, не боятся ли они обвинений в эксплуатации детского труда или в вовлечении детей в раннюю половую жизнь, на что Денис утверждает, что никаких сексуальных отношений между Владом и Кристиной нет, Кристина живет со своей мамой, с сыном у нее только «поцелуи и обнимания», и им обоим этого «с лихвой пока хватает». А в шоу-бизнесе, по словам Дениса, дети не новички: Влад снимался в эпизодических ролях в нескольких сериалах, Кристина выигрывала детские вокальные конкурсы, и им искренне нравится то, чем они занимаются сейчас. Единственная реальная проблема, с которой могут столкнуться «лисята», — невозможность выступать в ночных клубах, так как по закону детям до шестнадцати туда запрещен даже вход. «Лично я клал на все это свой длинный и толстый, — говорит Полиенко. — Не будут пускать в клубы — найдем где выступать. В ноябре, например, мы будем открывать и закрывать Неделю высокой моды». «А остальные музыканты есть?» — спрашиваю я. «Пока будем выступать под минус. Придумали, что «лисята» выйдут на сцену и сразу разобьют гитары. В дальнейшем я хотел бы, чтобы с ними играл негритенок-барабанщик, их ровесник, которого я уже нашел. И все». «Слушай, — интересуюсь я, — а они вообще понимают, о чем поют? Про ту же анархию, например?» — «Они — чувствуют, это главное. К тому же есть анархия — когда ты всего Кропоткина прочитал, а есть анархия — учительнице за шиворот лягушку забросить. В данном случае речь идет об анархии без Кропоткина».
Я подхожу к Владу и Кристине и на секунду отрываю их от съемки: «Дети, что такое для вас анархия?» — «Да знаем мы, — смеются оба в ответ. — Нам объясняли... но мы забыли».