Шэннон, нью-йоркец, искренне меня веселит, ничего не могу с этим поделать. Его скупость никак не вяжется с забавными попытками за мной ухаживать и при этом прятать свой "постыдный" интерес сорокалетнего мужчины к двадцатилетней девушке за "дружбой". Его постоянные попытки поймать меня за руку или удержать мой взгляд, чтобы, проникновенно глядя в мои глаза пытаться быть вроде-бы-и-не-подкатывающим таким другом.
Меня веселят его очки и стандартненькая такая стрижка, веселит, как он гордится своей книгой-бестселлером, как он вроде-бы-как-бы-случайно вертит на пальце кольцо с тремя крупными бриллиантами (оттенок золота мерзейше-желтый, бр) и вроде бы как бы в шутку замечает, когда дает мне померить, что я могу забрать его себе в залог нашей дружбы.
Вчера с этим "неимоверно веселым" человеком мы отправились на Xintiandi, улицу "Новую Земнонебесную". На этом коротком участке старинного Шанхая я предпочитаю бывать одна и уж точно не в такой компании. У меня свои хрупкие отношения с этим сказочным местом, мы наедине с этим переулком, и никакой Шэннон нам мешать не должен. Но иногда приходится допускать такие нелепые вещи.
"Почему ты читаешь книгу, Элли?"
"Она нравится мне", - отвечаю я, перелистывая очередную страничку третьей книги Панова, любезно предоставленной мне вместе с предыдущими предусмотрительной Рюи (дорогая, с меня...хм...ящик пива? ))))
"Почему ты читаешь ее, когда я рядом?"
Улыбаюсь. Не его словам, а очередным подчеркнутым близняшкой строкам о Сантьяге.
"Просто эта книга очень нравится мне, Шэннон. Сегодня я хочу спагетти, пойдем найдем".
Он сам вызвался кормить меня. Когда я спросила в лоб, зачем ему нужны лишние траты на незнакомую девушку, он сказал, что "заботится" обо мне. Его никто за язык не тянул. Ну что же, сегодня я люблю спагетти, а завтра, пожалуй, полюблю лягушачьи лапки (к слову, не нашла пока ни одного французского ресторана в Шанхае).
Мы заходим в полумрак кафе под названием "Coffee Bean and Tea Leaf", в полумраке читать становится неудобно и я наконец закрываю книгу, чтобы изучить кофейную карту, и замираю, как громом пораженная. Рюи, на этом месте рассказа действительно можно не стесняться в эмоциях, ты меня поймешь.
Я увидела Сантьягу, комиссара Темного Двора, во всем его блеске.
Он стоял в параллельной очереди. Безукоризненный деловой костюм, шитый словно на заказ - черный, но из-под него протестующе сверкает ослепительно-белая сорочка. Гладкие черные волосы явно креативно стрижены, поэтому поделены на косой пробор (да, как и описано в книге), и перехвачены сзади зажимом. Сдегка смуглая кожа, прямой нос, широкие брови, глубоко посаженные живые черные глаза. Шикарные дорогие ботинки, словно только-только с витрины. Терпкий запах кофе, кажется, концентрировался вокруг него особенно сильно. Он словно от него и шел.
"Сантьяга" едва заметно наклоняет голову и я замечаю еще одну деталь: тускло блеснувшую в электрическом свете серьгу-гвоздик, прошивающую левое ухо.
"Господи", - я уже тогда поняла, что пропала. - "Посмотри на меня, посмотри!..."
Но он занят выбором кофе. И я едва вспоминаю, что и мне наждо заняться тем же. Ах да, и где-то тут рядом Шэннон с кошельком и преданным взглядом.
Я понимаю, что никаких спагетти мне уже не хочется, но все равно зачем-то заказываю. И чашку латте. Мы садимся за столик, и я позволяю себе неслыханную невежественность и детскую слабость - едва не выворачивая шею наблюдаю на тем, как ОН берет поднос с кофе и скользит между столиками, выискивая свободное место.
Шэннон отвлекает меня разговором, пытаясь приковать к себе мое внимание. Снисходительно улыбаюсь и киваю, мол, мне очень интересно. Я до сих пор не помню, о чем он говорил - кажется, о своей жене и о том, что он не был с ней шесть месяцев.
"Мне это неинтересно, Шэннон избавь меня от подробностей постельной жизни. Мы ведь просто друзья, верно?"
"Да" - он поспешно кивает, на мгновение замолкает и выпаливает вдруг, - "Но я собираюсь развестись с женой, и хочу спросить: не хотела бы ты поехать пожить со мной в Нью-Йорк? Тебе понравятся Штаты".
Ступор. А? Пожить в Нью-Йорке? Трахаться с сорокалетним мужиком за "содержание", не работать и ни в чем себе не отказывать, кроме самоуважения? Он что - бредит?
Пока я раздумываю над тем, как ответить - жестко или побыть лояльной - случается то, что избавляет меня вообще от всех мыслей в глове. Разом.
"Сантьяга" садится за соседний столик со стороны Шэннона - так, что я могу его видеть, а мой навязчивый спутник - только если будет постоянно и намеренно на него коситься.
Он медленно опускается на стул - вальяжно, плавно, так, словно в мягкое кресло , - открывает ноутбук, делает первый глоток кофе и...чуть поворачивая голову, встречается со мной взглядом.
Выстрел. Я падаю. Никогда не знала, что взглядом действительно можно сразить наповал. Никаких жгучих очей, никакого флирта (ни явного, ни скрытого). Он просто _посмотрел_, но сделал это так, что мне стало нечем дышать и я ощутимо почувствовала, как горят щеки. Видимо, я покраснела, как рак - и даже Шэннон заметил.
"Что? Ты его знаешь?"
"Определенно. Он безумно опасен и его харизма зашкаливает. Это Сантьяга. Он - сборище всех ненужных Князю черт характера, вместилище кошмарных привычек и сладкая фантазия всех девиц читавших Панова, я уверена. но вообще-то он - герой книги, а теперь скажи мне, Шэннон, ты ведь тоже его видишь?"
Шэннон недоволен. Он ерзает на стуле, говорит что-то о том, что это нечестно, что он много работает, а теперь его "единственная радость" не хочет провести с ним вечер...
А Сантьяга пьет кофе.
И я пью.
Трескотня Шэннона быстро становится фоном: он уверен, что теперь я молчу потому, что слушаю его.
А я сижу и мучительно размышляю о том, что у меня всего несколько минут. Всего несколько минут - и герой книги растворится где-то среди улиц Шанхая, и все.
Он делает последний глоток кофе. Закрывает ноутбук. И я словно со стороны наблюдаю за тем, как светловолосая девушка (не я, а смелая Элли, моя шанхайская заместительница), взлетает с кресла. Пока я путаю английские слова, Элли на одном дыхании выпаливает пламенную речь, едва ли не признание в любви, объяснение того, что он ТАК похож на героя книги, как никто не может больше. И вопросительно поднимает каким-то чудом оказавшийся у нее в руках фотоаппарат.
Никакого недовольства, но при этом никаких слащавых улыбок. Я больше всего страшусь чудой мимики: иногда из-за одного "не того" взгляда рушится прекрасный образ. Но его взгляд так же чуть надменно-спокоен, движения плавны, он только едва заметно усмехается и расслабляется в кресле, непринужденно глядя в объектив.
Шэннон ерзает на месте.
Вспышка. Дело сделано. Элли из меня пропадает, остаюсь я, и лепечу слова благодарности.
Он отвечает, что рад, что вызвал во мне столь положительные эмоции.
"Не уходи, сон!" - думаю я.
- Позволите мне сходить за второй чашкой кофе? Я вернусь. Вам взять чего-нибудь?
"Я уже растаяла. Уже. Не нужно больше, иначе я упаду в обморок из-за внезапно ускорившегося сердцебиения..."
- Да, Элли, тебе взять чего-нибудь? - противный голос Шэннона заставляет меня скривиться и едва не швырнуть в него пепельницей.
"Сантьяга" удаляется за кофе.
- Элли, это невежливо. Ты его напугала. Зачем так пялиться на человека?
- Ему было приятно мое внимание. И я не пялилась. К слову - это лично мое дело, верно?
Когда комиссар возвращается, Шэннон перехватывает линию разговора. Старается выглядеть важным.
- откуда Вы?
- Ммм..из Великобритании, - нав явно придумывает, откуда бы ему "быть" на этот раз.
- Я из Нью-Йорка. Ха. Знаете, Элли прямо как только увидела Вас, давай тарахтеть, мол, "он так похож на героя одной книги"! Она сейчас ее читает. Ребенок...
Если бы взглядом можно было убивать - я бы не задумывалась, честно. Кажется, что сейчас от моей ярости стекла повылетают. Какого черта он говорит обо мне так собственнически и словно меня здесь нет?!!
"Сантьяга" спасает положение. Он обрывает на последнем слоге "речь" Шэннона, направленную явно на то, чтобы показать, кто здесь "хозяин" этой "забавной девочки".
Моя ладонь утопает в его руке (черт, жарко), и я сквозь шум крови в ушах слышу, как он говорит:
- Элли. Очаровательное имя. Я рад встрече...
Он улыбается. Отпускает меня, чтобы не пресекать границ этикета лишними касаниями. Шэннон продолжает что-то говорить ему, британец (британец ли?) механически отвечает, но смотрит только на меня, а я понимаю, что сейчас с ума сойду.
Но все кончается.
Он ушел. Напоследок, когда Шэннон не мог видеть, Сантьяга обернулся в дверях, чтобы встретиться со мной взглядом в последний раз и исчезнуть в сумерках. Глупая. Надо было плюнуть на все и обменяться телефонами.
Фотография оказалась испорчена.
Сегодня я снова была в том же кафе в тот же час. И завтра буду. И на выходных (потому что он был там на выходных). Мне просто запомнилось это место и теперь оно вызывает невероятно чувственные ассоциации. Ну а Сантьяга...здесь варят хороший кофе, черт возьми! Разве не стоит как-нибудь под вечер еще раз вернуться?...